Выходные данные: //Вопросы психологии. 2004. №1. С. 68-51.

Версия для печати

Описывается способ понимания живой детской игры, позволяющий точно определить ту предметность игры, которую Д.Б. Эльконин называл мотивационно-потребностной стороной человеческой деятельности. Показано, что культурным прототипом развернутой формы сюжетно-ролевой игры является волшебная сказка. Развернутая форма игры содержит два такта: «вызов» и «отклик на вызов». Мотив переживается и чувствуется ребенком как безусловная реальность тогда, когда он строит «вызов» и связывает его с «откликом на вызов». Единицей игры является не одна роль, взятая отдельно от других ролей, а лишь роль, выстроенная как отношение ролей.

Определяя предметность сюжетно-ролевой игры дошкольника как смыслы человеческой деятельности и подчеркивая, что «...на предметах не написан способ действий с ними, а на действиях — их человеческий смысл» [8; 138], Д.Б. Эльконин указывал путь исследования игры как «особой деятельности ребенка по ориентации в мире человеческих действий, человеческих отношений, задач и мотивов человеческой деятельности» [8; 138]. Своеобразие сюжетно-ролевой игры как специфической формы жизни ребенка в обществе взрослых он видел в том, что «в ней все условно, кроме смысла осуществляемой ребенком деятельности» [7; 44]. Вследствие этой особенности психологическая интерпретация живой детской сюжетно-ролевой игры становится крайне трудным делом: на условных и сокращенных игровых действиях также «не написано» их значение.

Полагая, что детская игра — это особая форма поведения, а не сумма отдельных способностей (воображение + память + восприятие и т.д.), Д.Б. Эльконин искал такую единицу ее анализа, в которой бы сохранилось качественное своеобразие игры. Взяв за основу «развернутую и развитую форму ролевой игры... в середине дошкольного периода развития» (курсив мой. — Л.Э.) [8; 23], он предположил, что «именно роль и органически связанные с ней действия представляют собой основную, далее неразложимую единицу развитой формы игры. В ней в нерасторжимом единстве представлены аффективно-мотивационная и операционно-техническая стороны деятельности» [8; 27]. Между ролью и характером соответствующих ей действий ребенка существует не только тесная функциональная взаимосвязь, но и противоречивое единство. Согласно Д.Б. Эльконину, чем более обобщены и сокращены игровые действия (т.е. техническая сторона игры), тем глубже ребенок «схватывает» смысл, задачу и систему отношений воссоздаваемой в игре деятельности взрослых. Чем более конкретны и развернуты игровые действия, тем меньше ребенок «имеет дело» со смыслом, а воспроизводит лишь «конкретно-предметное содержание воссоздаваемой деятельности» [8; 27]. Возникает вопрос: раз игровые ролевые действия условны и сокращены и смыслы на них «не написаны», по какому признаку мы можем судить о «работе» ребенка именно со смыслом, который, по Д.Б. Эльконину, для играющего ребенка реален и безусловен? Каким образом ребенок ощущает такую идеальную материю, как смысл (отношения)?

Полный текст статьи читайте на сайте "Игры и игрушки">>